Дьюал Эшли

Трудно представить мою жизнь без приступов и осложнений. Тогда это была бы и не моя жизнь. Так происходит уже девять лет. Я существую с виной и угрызениями совести. Я не могу спасти всех, а главное — не хочу. Но мои способности для этого и появились: я должна облегчать муки тех, кто их испытывает.

Люди причиняют друг другу боль от злости, из зависти. Они просто делают — и все. В этом нет смысла, но иначе они не умеют.

Самое светлое сердце становится темным, когда его разбивают.

— Боже, какая-то тупая трава. — Это пшеница, Ари. — Значит, тупая пшеница.

Захотите поговорить о морали? Обратитесь к священ- нику.

— Игнатьева нужно поставить на место первым. Ты боишься, что он самый сильный, но потому мы с ним и должны пообщаться. Сначала он, а потом Клементьев. — Тоже странный выбор, — пробормотал Даниил. — Странный? Ну нет, это же система, Дань. Все просто: сначала выбиваешь из строя самого сильного, чтобы заявить о себе. А потом берешься за самого слабого.

Вот вам и конец судьбоносного уравнения: молодость плюс любовь определенно не равняется счастливому будущему.

– Но вы же были вместе! – Не было никаких вместе. Были только я и она. И мы разошлись, потому что у нас не было выхода. Вот и все.

Бесстрашный не тот, у кого нет страхов, а тот, кто способен их контролировать.

Я вижу огонь в ее глазах. Это единственное, что так сильно отличает нас друг от друга. У меня в глазах лишь зеленая радужка, а у нее целая жизнь.