Кабаков Александр Абрамович

За все это время мать на кухне успевала пожарить на керогазе картошку тонкими, с заворачивающимся краем ломтиками и блестящие жирным тусклым бле- ском котлеты — отцу две, Мишке одну. На кухне стоял легкий синеватый масляный угар, на клеенку норовила присесть озверевшая поздняя муха, избежавшая липучки...

В левом еще лежала немецкая лупа, а в правом болтались оловянный, немного облупленный солдат с розовым лицом под круглой зеленой каской с красной звездой и с оловянным аккуратненьким автоматом ППШ в оловянных, слишком коротких руках; серая резиновая пробка от пенициллинового пузырька, ни на что вообще-то не годная; черная лакированная трубочка без обеих, и для пера и для карандаша...

— Но о чем же я могу написать?! — тут и я засме- ялся. Со стороны мы выглядели, конечно, совершен- но одинаково. Коллеги-литераторы беседуют. «Я уже вполне усвоил их тон», — с ужасом подумал я. — Ну написать о нашей беседе, например? В лицах... — Обязательно!!! — закричали они хором и, не- медленно встав, кинулись пожимать мне руки. — У вас прекрасно получится. А мы уж позвоним...

Где-то в стороне Масловки стучали оче- реди — похоже, что бил крупнокалиберный с бэтэ- эра. Я вытащил из-под куртки транзистор и нена- долго — батарейки уже и так катастрофически сели — включил его.