Колмогоров Алексей Алексеевич

— Она где-то там. Там какое-то поле сахарного тростника, какое-то необычное, — сказал Гершвин, не отрываясь от бинокля. — О! Я вижу, вы в курсе местных суеверий. Гид явно знал, о чем речь, и хотел продать это знание подороже. — Каких суеверий? — По легенде там девушка умерла, рабыня… Конечно, это то самое поле! Гершвин схватил гида за локоть. — По дороге расскажете. Поехали, я заплачу!

Полковник нажал stop. Он не понимал, к чему здесь череп девушки и ее смерть и то, что она не знала, что черные будут есть сахар. Какая-то рабыня сотни лет назад. Он это придумал? Или он это знал? Откуда он мог это знать? Если он читает кровь, то откуда она в высохшем черепе?

Кого же ограбить? В восемнадцатом году в России все грабили всех: спекулянты грабили народ и буржуев; анархисты — буржуев и спекулянтов; большевики расстреливали анархистов, спекулянтов и буржуев с конфискацией. Взвесив все за и против, мы решили ограбить анархистов. Грабь награбленное — известный ленинский лозунг.

Удивительный сброд эти революционеры. И как только им удалось свалить Империю? И где, черт возьми, были мы — с нашей доблестью, фронтовым опытом и любовью к Отечеству?