Лэкберг Камилла

– Привет, милая. Вы хорошо провели день? – Да… Почему он сказал «вы»? – А вы? – поспешно спросила она. – Кто это мы? – спросил Петер, целуя ее в щеку. Огляделся. – Где Нея? Заснула? В ушах зашумело, и откуда-то издалека Эва услышала свой голос, произнесший: – Я думала, она уехала с тобой. Они стояли и смотрели друг на друга. Весь их мир рухнул.

– Пока больше ничего не известно, но мы с Мелльбергом сейчас едем к ее родителям. – Где они живут? – В этом-то все и дело. Она пропала с хутора Бергов. – Вот дьявол, – прошептал Патрик, чувствуя, что весь холодеет. – Не там ли жила Стелла Странд? – Да, это именно тот хутор.

Воспоминания причиняли только боль. Бродя по родительскому дому, я словно видела перед собой всех: Себастиана, маму и папу. Во Фьельбаке у меня не осталось ничего. Только сплетни. И смерть. Ничего там для меня не было. Да и сейчас нет. Так что я упаковала чемодан и села на поезд до Стокгольма – уехала, не обернувшись. И поклялась себе никогда не возвращаться.

Если б не эти сны, я могла бы и сама поверить собственной лжи – что мое прошлое похоронено. Но Себастиан продолжал являться мне по ночам. Сначала – живой, с проницательным взглядом, проникающим вглубь души. Потом – висящий на ремне в кладовке.

Как бы Эрике хотелось, чтобы все было по-другому… Анне Дан нужен был как никогда, а Дану нужна была Анна. А теперь они вели себя, как незнакомцы, пока гроб с их крошечным сыном опускали в землю. Потянувшись, Эрика положила Анне руку на плечо. Та не шевельнулась.

Ночью она снова их слышала. Эти голоса, этот шепот из детства. Часы показывали три, когда она проснулась. Сначала Энни не поняла, что ее разбудило, а потом услышала. Они говорили внизу. Скрипнул стул. О чем могли мертвые разговаривать между собой? О том, что случилось перед тем, как они умерли, или о том, что происходит сейчас?

Дрожащей рукой Кристиан потянулся к конверту, прикрепленному к букету. Его трясло, он едва смог открыть конверт, лишь краем сознания отмечая удивленные взгляды женщин, стоящих вокруг него. Открытка тоже была проста. Белая карточка из плотной бумаги, текст написан черными чернилами, изящным почерком, как в письмах. Кристиан уставился на строки. Потом в глазах у него почернело…

«Она идет рядом с тобой, она преследует тебя. Ты ни на что не имеешь права. Твоя жизнь принадлежит Ей».

Боль – вот первое, что чувствует Тува, очнувшись. Если она лежит, то очень неудобно. Тува сглатывает и прокашливается. Во рту сухость. В следующий момент она понимает, что больше не лежит, а стоит на коленях, слегка наклонившись вперед. Стены давят со всех сторон. Сверху – потолок, касающийся ее голого затылка. Туву как будто заперли в тесном ящике.

Никто не мог упрекнуть Мину в излишней впечатлительности, просто случай и вправду был особый. Из одной стенки ящика торчали рукоятки мечей, из другой – кончики лезвий. Тело молодой женщины внутри походило на пронзенную насквозь марионетку. Мина зажмурилась – слишком поздно…