Михаэлидес Алекс

О чем это я? Прошу прощения, как выясняется, держать свое мнение при себе и лишь пересказывать события – задача весьма непростая. И тем не менее я обязан справиться, иначе мы никогда не доберемся до острова – не говоря уже о самом убийстве.

Кстати, у острова тоже есть имя – Аура. Он назван в честь греческой богини прохладного утреннего воздуха и бриза. Приятное имя, которое не отражает ни истинную жестокость ветра, ни характер самой богини. Аура была младшим божеством, спутницей Артемиды. Мужчин она не любила и убивала их ради забавы. Когда у нее родились сыновья-близнецы, одного из них Аура съела; второго успела похитить Артемида.

Это казалось единственным логичным объяснением всего случившегося. Иначе зачем ей связывать любимого супруга и стрелять ему в лицо в упор? И чтобы после такого не было раскаяния и объяснений? Она вообще не говорит. Сумасшедшая, не иначе.

Я – Тео Фабер. Мне сорок два года. Судебным психотерапевтом я стал из-за того, что крупно облажался. И это чистая правда, хотя, конечно же, это не то, о чем я говорил на собеседовании.

О чем это я? Прошу прощения, как выясняется, держать свое мнение при себе и лишь пересказывать события – задача весьма непростая. И тем не менее я обязан справиться, иначе мы никогда не доберемся до острова – не говоря уже о самом убийстве.

Кстати, у острова тоже есть имя – Аура. Он назван в честь греческой богини прохладного утреннего воздуха и бриза. Приятное имя, которое не отражает ни истинную жестокость ветра, ни характер самой богини. Аура была младшим божеством, спутницей Артемиды. Мужчин она не любила и убивала их ради забавы. Когда у нее родились сыновья-близнецы, одного из них Аура съела; второго успела похитить Артемида.

Это казалось единственным логичным объяснением всего случившегося. Иначе зачем ей связывать любимого супруга и стрелять ему в лицо в упор? И чтобы после такого не было раскаяния и объяснений? Она вообще не говорит. Сумасшедшая, не иначе.

Я – Тео Фабер. Мне сорок два года. Судебным психотерапевтом я стал из-за того, что крупно облажался. И это чистая правда, хотя, конечно же, это не то, о чем я говорил на собеседовании.

– Вот что, Генри, мне нужно кое о чем с вами поговорить. – О чем? – В понедельник вечером я выглянула в окно, после того как закончила работать с группой. И увидела, что вы стоите на другой стороне улицы, рядом с фонарем, и наблюдаете за мной. – Вы меня с кем-то спутали. – Нет, это были именно вы. Я хорошо рассмотрела ваше лицо. И уже не в первый раз замечаю, как вы следите за моим домом.

– Там лежала девушка… лет двадцати, не старше… – Мужчина торопился, желая выговориться. – Волосы до плеч… кажется, рыжие… Вся в крови… все вокруг залито кровью… Он умолк, и журналист задал наводящий вопрос: – Ее убили? – Да, ударили ножом… Много раз… Не могу сказать, сколько именно. У нее было такое лицо… это ужасно… ее глаза… глаза распахнуты. Всё смотрят, смотрят…