Чайковский Юрий Викторович: Историк науки в вихре событий. Том 3. Повесть о судьбе и случае

Рассказано, как ученый, углубляясь в свою науку, обнаруживает, что основные ее положения ниоткуда не следуют, ни на каком материале не основаны, а просто приняты на веру еще тогда, когда основные факты не были собраны и упорядочены. Часто факты, притом жизненно важные ныне, решительно противоречат принятым нормам, но, как говорят скептики, «тем хуже для фактов». Почему так? Герой повестей и очерков (опубликованных здесь и ранее), по установкам своим один и тот же, пытаясь понять, в чем тут дело, обнаруживает, что данное обстоятельство носит по сути религиозный характер. Давно ли так? Обращение к истории науки показывает, что подмена обоснования верой идет из Средних веков (когда авторитет был выше наблюдения, а доказательством обычно считалось согласование с авторитетом), причем в науке есть несколько общепринятых методов подмен, незаметных большинству. Известны они в явном виде лишь горстке науковедов, о которых масса ученых не знает ничего. Наш герой поначалу тоже ничего этого не знает и вынужден сам открывать азы науковедения. Затем он сам становится науковедом, что прозволяет ему переосмыслить сделанное им самим в конкретной науке.

Почти (а порою совсем) не имея поддержки коллег, герой Повести много рассказывает о своей науке возлюбленным (а они очень разные), причем любовь и наука во многом оказались неразъединимы. Героини Повести, поначалу ничего не понимая ни в его науке, ни его взглядах, хотят от него простейших примеров и объяснений, что полезно и читателям книги, и самому герою, ибо простейшие вопросы часто бывают главными в обосновании науки и практики. (Например, почему монета, даже несимметричная, падает каждой стороной почти одинаково часто; или, почему лиса рыжая.) Иногда роль героинь становится для героя решающей -ив науке, и в самой его жизни. А жизнь вокруг кипит.

В конце книги добавлены статьи, не вошедшие в сборник «Взаимосвязи жизни».